Александру Ивановичу Голикову было восемнадцать лет, когда по окончании Оренбургской школы санинструкторов он принял участие в Великой Отечественной войне. С первых дней битвы за свободу Родины до февраля 1943-го воевал под Ленинградом, дважды был ранен, а восстановив силы и здоровье, снова возвращался на передовую.  Сначала первый Белорусский фронт, затем первый Украинский. И сам Александр в звании старшего сержанта был уже командиром орудия, его 45-миллиметровая пушка точно била в цель всякий раз, когда перед наступлением объявлялась очередная артподготовка.
Всякому солдату было нелегко в бою, но артиллеристу - сложнее вдвойне. «По четыре часа, - рассказывает ветеран, - работают все стволы, бьют по одному месту, громя эшелонированную вражескую оборону, кажется, сама земля смешалась с дымом и огнём. Но лишь сделает бросок вперед пехота, едва двинешь на новые позиции свою сорокапятимиллиметровку, чтобы огнем прикрыть пехотинцев, как фашисты поднимаются и встречают тебя пулеметными очередями. И трудно предугадать, где, как настигнет человека смерть.
Шло наступление Красной Армии под Львовом, когда третье, самое тяжелое ранение, вырвало Александра Голикова из солдатских рядов. Разорвалась невдалеке от орудия мина – и Александр Иванович почувствовал, как ему сильно обожгло лицо. В горячке боя он еще рванулся вперед, чтобы оставаться рядом с товарищами, идущими в атаку...
Многое перенес, потом, кочуя по госпиталям, но не терял надеж­ды вернуться в строй.  И хотя последствия ранения были очень тяжелы, до конца войны он  оставал­ся на службе: в штабной бата­рее 12-го    стрелкового   корпуса (Закавказский фронт) обучал молодёжь, готовил артиллеристов.
Вот лишь один из эпизодов, рассказанных    А. И. Голиковым:
«...Линия обороны Ленинград­ского фронта проходила вблизи станции Красный Бор Октябрь­ской железной дороги. Наши под­разделения занимали невыгодные позиции: из траншей ни зимой, ни летом не уходила болотная вода. А у противника  глубоко эшелонированная оборона, с укрепрайонами, доты, дзоты, минированные участки поля, землянки, вместо бревенчатых  накатов. Даже полотно железной дороги разбирали, чтобы рельсы класть на крыши этих землянок. Не каждый снаряд или мина  пробьют, расшвыряют рельсовый накат!
В декабре 42-го года командование дало дивизии приказ занять высоту, находящуюся в восьмистах метрах от наших траншей.  Артобработка началась с утра и продолжалась четыре часа. Затем по сигналу весь личный состав дивизии поднялся в атаку, захватил высоту и укрепился на ней дотемна. Затем огонь перенесли во второй эшелон противника, от­резав отступление переднего края в тыл. Таким образом, мы укрепи­лись на более выгодных позициях. У всех чувствовалось приподня­тое настроение, омраченное лишь тем,  что навсегда потеряли мы в этом бою немало своих товари­щей -бойцов и командиров. Эпизод этот – рядовой в долгой истории войны, но о многом сви­детельствует. О  силе советского  солдата, которого фашисты не могли устрашить и остановить силой  железа и камня. Мы овладевали, пусть и ценой жизни, их укрепрайонами. Мы шаг за шагом отодвигали   завоевателей  со своей земли.  И маленькая высота, которой мы в те дни  овладели, выбравшись из болот, была как бы одной  из ступенек, ведущей к большой вершине, когда  над поверженным рейхстагом взвился флаг Победы»...

Иванова, В. Бойцы вспоминают… / В. Иванова // За коммунистический труд. – 1984. – 8 мая. – С. 2

В январе  1942 Сисенбай Абишевич  сдал комсомольские дела своему заместителю и был призван в Красную Армию. В годы войны он прошёл боевой путь до Братиславы, участвовал в освобождении Киева,  Венгрии, Польши, Чехословакии, от рядового до заместителя командира роты, стал офицером. Был трижды ранен.
Много он видел на фронтовых дорогах сожжённых деревень, осиротевших детей, обездоленных женщин и стариков, испытавших на себе «новый порядок». Но этого мальчонку… Немцев вышибли из села. На месте домов остались торчать руины, одинокие трубы, обгоревшие столбы. Взвод Сисенбая Абишевича занял оборону у кладбища. Стемнело. Вдруг к окопам приблизилась тень.
- Стой, кто идёт?
Послышался охрипший детский голосок:
- Дяденька, это я, свой…
К окопам подошёл оборванный, грязный мальчик лет семи-восьми. Пока шёл бой за деревню, он прятался на кладбище. Оказалось, что мальчик – единственный человек, кто остался из этой деревушки.
- «Многих немцы угнали с собой, а остальных, стариков и детей, заперли в хате и сожгли», - рассказал мальчик. Они с сестрой побежали в сторону кладбища, но сестру настигла фашистская пуля…
Домой Сисенбай Абишевич Абишев демобилизовался в 1946 году. Когда просили его рассказать о войне, он обычно отшучивался:
- Ничего особенного не было. Воевал как все. Я не видел, как сам воевал…
Лишь через 23 года, в 1968-м односельчане узнали, что Сисенбай Абишевич всё-таки скромничал тогда. Оказывается, на фронте он не раз отличался своей храбростью, слава о его ратных делах шла по всей дивизии, о нём и его друзьях писала фронтовая газета. И узнали обо всём этом случайно. По местному радиоузлу объявили, что вечером в клубе состоится вручение наград участникам Великой Отечественной войны, почти через двадцать пять лет. Клуб был переполнен. В этот день орден Отечественной войны второй степени и медаль «За отвагу»  вручены бывшему парторгу роты Галееву Газизулле. Чувствовалось, что военком района не мог скрыть своего волнения, когда объявил: «От имени Президиума Верховного Совета СССР вручаются два ордена Отечественной войны второй степени гвардии лейтенанту запаса Абишеву Сисенбаю Абишевичу, которыми он был награжден Указами Президиума Верховного Совета СССР от 22 октября 1944 года и от 21 марта 1945 года за мужество и героизм, проявленные в боях с немецко-фашистскими захватчиками». «Служу Советскому Союзу!», - как раньше, по-военному отчеканил бывший солдат, получая награды за боевые заслуги, о чем он думал в эти минуты? Может быть, вспомнил первую разведку на Центральном фронте, где-то под Тросной на Орловщине. Группа разведчиков, куда входил и рядовой Абишев, выполнила задание: в штаб дивизии был доставлен «язык», который дал ценные сведения о противнике.
А может быть… Шли бои в Польше, в районе города Санок, недалеко от Кракова. С боями форсировали реку Сан и заняли огневые позиции. Только что ставший младшим лейтенантом, Абишев был назначен командиром стрелкового взвода. На ходу он ознакомился и с обстановкой и с бойцами. Взвод занял оборону на правом фланге, по лощине. Немцы не прекращают огня, бьют из танков. Под прикрытием огня станковых пулеметов стрелки взвода Абишева приблизились к немецким окопам. Засекли огневые точки врага.
- Подавить вражеские пулемёты! – дал команду Абишев. В ход пошли гранаты. С криком «Ура!» солдаты бросились вперёд. Не выдержав натиска русских штыков, фашисты отступили. Абишев со своими солдатами взял в плен несколько солдат и офицера, у которого оказались секретные документы.
В дни празднования 40-летия Победы Сисенбай Абишевич Абишев был награждён третьим орденом – Отечественной войны I степени.

Абишева, Р. Низкий поклон тебе, дедушка, за мир / Р. Абишева // Илецкая Защита. – 2006. – 27 июля. – С. 3
Ахмеров, З.Я. Встреча обязательно состоится / З.Я. Ахмеров // За коммунистический труд. – 1986. – 8 мая. – С. 2

На завершающем этапе войны наша армия в составе 1-го Украинского фронта добивала остатки гитлеровских войск юго-западнее Берлина. Армии был дан приказ форсировать Эльбу и через Дрезден – ускоренным маршем двигаться на Прагу. Об этом маршруте мы узнали уже потом, а пока, но пути следования мы, то и дело сталкивались с вражескими войсками, уничтожали тех, кто из них не хотел еще прекращать кровопролития.
Надо сказать, фашистские вояки понимали, что обречены, но предпочитали сдаваться в плен союзникам. И только отдельные небольшие подразделения на наш ультиматум выбрасывали белый флаг.
Я тогда, будучи комсоргом 2-го отдельного Келецкого полка спецслужб, находился в отделении бывшего своего взвода, командиром которого был сержант сибиряк Н. В. Девятков.
Мы получили задание двигаться параллельно с колоннами наших войск.
В нашем распоряжении были хорошо обученные разведывательные собаки и повозка, запряженная лошадью. По дороге нами были пленены несколько отдельных групп вражеских солдат. Мы с командиром отделения вынуждены были для их конвоирования к нашим главными силам выделить своих разведчиков с собаками.
В итоге нас осталось трое с собаками и десять ещё взятых пленных немцев. Поздно ночью остановились на ночлег на каком-то хуторе. Организовали охрану поочередно. Поблизости, как нам казалось, ничего не было. Но утром мы увидели, что недалеко от хутора расположены вражеские окопы. На рассвете группа немцев направилась к нашему хутору. Мы понимали, что втроём не сможем долго держать оборону, охранять пленных. Надо было искать выход. Учитывая деморализованное состояние немцев, мы решили, что лучшим выходом из создавшегося положения, будет не страх перед врагом, а смелые действия.
Узнав о том, что один из пленных немцев понимает по-русски, мы решили передать через него вражеским солдатам предложение немедленно сдаться в плен, иначе находящиеся недалеко наши войска уничтожат их. Однако фашисты отказались сложить оружие и заняли оборону. Ситуация  осложнилась, когда мы заметили, что по дороге, проходящей недалеко от хутора движется большая колонна немцев. Но тут, что не часто бывает на войне, помог случай. К нашему хутору на мотоцикле и броневике подъехала группа военных в неизвестной нам форме. Это оказались разведчики одной из дивизий американских войск во главе с сержантом, который был простым веселым парнем, дружелюбно относящимся к нам.
Пленные немцы обрадовались появлению американцев, решили, что попадут в плен именно к ним. Но с помощью пленного, понимающего и по-английски, мы растолковали сержанту обстановку и предложили ему действовать совместно, он согласился. Естественно, что никому из нас не хотелось проливать кровь, и мы решили еще раз предложить немецким солдатам сдаться в плен. Взяв переводчика, с сержантом поехали на броневике к немецким окопам. Фашисты повернули в нашу сторону орудия. Мы понимали, что достаточно нескольких выстрелов и наш легкий броневичок не спасет нас от гибели. Подъехав ближе, послали переводчика для переговоров.
Время тянулось медленно. Не очень приятно было ждать под прицелом немецких орудий, И вдруг мы увидели поднятые белые флаги и вылезающих из окопов фашистов.Вся колонна в составе 73-х солдат и 5 офицеров сдалась в плен.
- О, кей! согласился американский сержант, когда мы сказали, что все пленные должны поступить к нам, а не к американцам. Но немцы, узнав об этом, заволновались и готовы были броситься на нас. Хотя и с автоматами, но втроем мы, конечно, ничего бы не смогли с ними сделать. Пришлось взять под прицел трофейного пулемета всю колонну. Мы предупредили пленных, что в случае неповиновения откроем огонь по всем. Немцы притихли.
Наготове были и хорошо отдрессированные четвероногие друзья – собаки. Всех пленных мы благополучно доставили в расположение войск. Мы тепло попрощались с американскими солдатами. Сержант по-дружески пожал мне руку, подарил на память маленький зарядный пистолет, а моим ребятам достались часы и фотоаппарат. А что могли подарить мы? У нас ведь буквально ничего не было. И я предложил сержанту выбрать любую из собак. Он выбрал мою собаку по кличке Трек. Это был мой любимый пёс, два года я с ним разлучался. Он заменял мне ординарца. Не один раз спасал жизнь. Но делать было нечего. Раз пообещал, то надо отдавать. Сержант посадил Трека в люльку мотоцикла и уехал. И какое же было наше удивление, когда через несколько часов Трек с оборванным поводком прибежал к нам.
- Даже собака не выдержала американского рая – пошутил один из моих приятелей, когда я рассказал ему эту историю.

Курачёв, Н. Встреча на Эльбе / Н. Курачёв // За коммунистический труд. – 1987. – 9 мая. – С. 2